М. Нечитайлов aka Недобитый Скальд
Лучники герцогов Бургундии (1408-1467)
Когда Жан Бесстрашный стал
герцогом, его постоянно окружали телохранители. Гвардия герцога
упоминается в ноябре 1408 г., в 1410 и в 1412-1413 гг. Ее капитанами
были соответственно тогда Жан де ла Вьевиль, Давид де Бримё (советник и
камергер герцога) и Ангерран де Бурнонвиль (в 1414 г. капитан Суассона
и казнен 25 мая по взятии города роялистами). Численность гвардии
выросла с 15 оруженосцев (1408 год) до 50 латников и 20 стрелков (1413
год). В Париже герцога «сопровождали по улицам для безопасности его
персоны» еще и две роты арбалетчиков, квартировавшие в отеле Артуа
(апрель 1408 г.). Капитаном первой роты (64 арбалетчика) был Этьен
Ламбен, второй (35) – генуэзец (?) Кола де Женн.
Судя по некоторым счетам Жана
Бесстрашного, отдельная гвардия герцога Бургундского из лучников
появилась именно при нем. Их возглавляли капитаны (получавшие по три
экю в месяц), а сами стрелки (вооруженные луком со стрелами, мечом и
кинжалом) имели жалованье в два экю золотом (счет за конец 1408 г., где
перечислены 24 лучника). Их роль личной стражи при герцогах Жане и
Филиппе, функции телохранителей подчеркивались их именованием в
источниках «archers de corps». Они сопровождали
герцога при всех его передвижениях, окружали его на всех торжественных
церемониях. Оливье де ла Марш, отражая и более раннюю практику, пишет,
что лучники-телохранители «были на страже поочередно перед государем;
они должны были сопровождать его пешими или конными, куда бы тот не
отправился: будучи пешком, они должны окружать его коня, с глефой или
древком на шее; а если он верхом, они должны скакать за своим
значком…». Как и пажи, лучники числились в составе герцогской конюшни.
В счете Жана де Нуадана
(генеральный приемщик всех финансов, герцогство Бургундское) за 1409 г.
отмечается, что герцог выдал роб мессиру Антуану де Краону (сеньор де
Боверже, один из преданнейших сторонников герцога Бургундского, в
Льежскую кампанию выставил одного рыцаря и 27 оруженосцев, убит при
Азенкуре, герб – ромбы золотые и червонные), капитану 12 лучников.
Последним тоже достались робы ливреи герцога (черный, белый и
ярко-зеленый) на подкладке из белой ткани. В счете за следующий год
Краон и его дюжина стрелков получили 13 робов из клетчатого
нешательского сукна, тон в тон, на той же белой подкладке, воротники
присаженные, рукава у плеча подбиты мехом и у запястья с разрезом; на
каждом рукаве вышита связка стрел, перехваченных веточкой хмеля. В 1416
г. лучники получили от герцога 24 роба, на каждом рукаве которых были
вышиты по три связки стрел.
В 1420 г. герцог Бургундский располагал 24 лучниками для своей охраны, им был сделан черный штандарт из буграна (холщовой ткани; с 1439 г. из нее же делали подкладку на «пальто» лучников) (в 1444 г. изготовили им новый штандарт).
Согласно придворному герцогскому
штату 1426/1427 г., в наличии имелись 12 / 24 лучника, на которых
приходились 3 / 12 слуг и 15 / 36 коней «на жалованье или a livree
[только на довольствии, без выдачи жалованья]». (Вторые цифры – по
исправленному в первой половине 1427 г. экземпляру копии оригинала
ордонанса, изданного в декабре 1426 г.; первые – согласно копии с
оригинального декабрьского документа; т.е. численность лучников
увеличилась вдвое практически сразу по утверждении ордонанса.) Далее
следуют 12 / 25 имен стрелков, включая (во втором списке) «Жанине
лучника, капитана» (то же лицо, что и Жан д’Ариньи из первой
рукописи?), с двумя конями и одним слугой (остальные лошади и слуги
приходились на его соратников лучников). Этот Жанине ранее, кстати,
располагал большим штатом – тремя конями и двумя слугами.
Имена лучников второго списка
суть таковы: Жан Бакон, Жако де Рузе, Жан д’Эр, Томассен д’Овиллер,
Анакен Лино (вариант: Жакотен де Круазийе), Фремено де Монсо, Акине (?)
де Ване, Нёль Блокьель, ле Камю Кан, Перрен де Горне, Виллем Хюарт,
Лионель Тилан, Жан дю Фур, Монекен Кротель, Пьерен дю Бо, Пьер Бролен,
Перротен Гравлуа, Пьеро ла Бьетт, Жан Парман, Жан Нёль, Анакен Бомми и
Юг Скак; (далее два имени в других копиях) Жан Дидье и Казен ле
Шарпантье. Все они регулярно получали жалованье на службе.
Придворный штат 1433 г. (утвержден 1 марта):
1) капитан лучников – ест в зале,
три коня и два слуги на жалованье, ежедневно докладывает гофмейстерам о
присутствующих и отсутствующих лучниках под угрозой самому быть
уволенным. Поскольку у капитана (его имя почему-то не названо) в
распоряжении имелись три коня, он подпадал под ту категорию придворных,
коим было велено вооружить одного из своих служителей луком или
арбалетом с необходимыми боеприпасами и выставлять его с собой в походе
в войске герцога. Среди задач капитана была выдача денег и ливрей его
подчиненным лучникам.
2) 24 лучника – едят в зале, разделяют между собой 12 слуг и 36 коней, все на жалованье.
Имена лучников (написание имен в
ряде случае разнится от более раннего списка, но это явно одни и те же
люди): Жан Бакон, Жако де Розе, Жан д’Эр, Барбе, Жакотен де Круазийе,
Фремен де Монсо, Жан де Ване, Нёль Блокель, ле Камю Кан, Перрен де
Гурне, Виллем Хюарт, Лионель де Толан, Жан дю Фур, Моннек Тротель,
Пьерю дю Буа, Пьер Брулен, Перротен Гравлуа, Пьер ла Витт, Жан Параман,
Жан Нёль, Анакен Боммен, Юг Скак, Жан Дидье и Кэзен ла Карпантье.
В правление Филиппа Доброго лучники носили «жак» (стеганая защитная куртка) и «хук» (юк,
верхняя одежда, обычно просторного покроя, полностью раскрытая с боков,
типа пончо, популярная до начала 1440-х гг. – так, в нее был облачен
герцог Филипп в битве при Монс-ан-Виме в 1421 году.). Но в отличие от
одежды, «жаки» лучникам не обновлялись регулярно и не изготовлялись
придворными мастерами, хотя белое полотно и бумазея на новые или ремонт
старых достаточно регулярно поставлялось от казны. Так, в 1434 г.
капитан Жан Пти и его 25 лучников получили по 6 ливров на шитье жака
для сопровождения герцога Филиппа из Фландрии в Бургундию. Спустя три
года Пти и 49 прочих лучников выдали по 4 ливра 16 су, чтобы каждый
сделал себе жак – на сей раз, отправляться с герцогом в его путешествие
в Голландию. Пяти лучникам требовалась бумазея и полотно, чтобы покрыть
свои обветшавшие жаки, остальные 45 уже получили 360 локтей бумазеи и
180 локтей полотна на это дело (1439). Но в следующем году жаки
пришлось всем снова подновлять по случаю празднеств и приема герцога
Орлеанского, выдали 400 локтей белой бумазеи на обшивку жаков и 200
локтей полотна на их подкладку. (Подкладка на жак, как и в 1439 году,
требовалась и «снаружи», и «изнутри», тогда на это дело ушло
соответственно 8 и 4 локтя полотна.) Если простым лучникам выплатили 16
су каждому, то их капитанам, включая Жана Пти (в 1435 г. стал бальи
Оршье) и только что назначенного бастарда де Ранти, – по 74 су на новый
жак. Данная экономическая процедура (придворные чиновники, как видим,
считали, что проще обшить старый жак, чем изготовить новую стеганку)
будет повторяться в 1442 году (50 лучников; встреча императора Фридриха
и герцога Филиппа в Безансоне; на починку жаков капитану лучников,
Филиппу, сеньору де Тернан, выплатили 42 ливра), в 1443 году (50
лучников), в 1444 году, в 1445 году (три капитана и 58 лучников – по
случаю отправления герцога на праздник ордена Золотого Руна в декабре).
Затем следует долгий перерыв (между 1445 и 1449 гг. новых ливрей
лучникам тоже не выдавали, кстати), и только в 1449 г. потребуется
вновь покрыть жаки бумазеей и полотном.
Что касается одежды лучников,
никаких правил, разумеется, установлено не было. Покрой, цвет и отделка
– все зависело от желания герцога и зачастую менялось ежегодно. Если
полученный результат его не устраивал, герцог отсылал вещи
изготовившему их портному на переделку (в 1440 году такое даже
случалось дважды!). В то же время на внешний вид лучников тратились
немалые суммы, особенно на шитье верхней одежды. Великий герцог Запада
хотел, чтобы и его стражники выглядели великолепно, хоть и получалось
внешне мрачновато…
В отличие от постоянного «жака»,
«хук» у лучников продержался вплоть до времени осады бургундцами Кале
(1436). Ливрея лучников на момент осады Компьеня была синей – 24 хука
из 84 локтей синего сукна, которые «монсеньор велел изготовить для
своих лучников, когда отправился на осаду под Компьень». Но в марте
1430 г. синее сукно в одежде лучников-телохранителей сменяется алым (на
белой подкладке), и та же цветовая гамма сохраняется и в следующем
году.
Затем хуки шились из черного и
серого сукна, на белой шерстяной подкладке. На рукавах вышивались
эмблемы других цветов – в основном синего и белого. Но об этих эмблемах
мало известно.
В 1432 г. герцог заказал для
лучников не только 29 робов, но и ливрейные шапероны. В феврале/марте
1433 г. лучникам герцога пошили 29 «итальянских хуков» (heuques ytaliennes –
предположительно, одежда свободная и не застегивающаяся спереди),
наполовину серые, наполовину черные, на подкладке из белой шерстяной
ткани, «окаймленные вдоль всего бока и поверх повсюду с вырезами». (По
некоторым данным, хуки украшены серебряными блестками с девизами
герцога.) «Итальянские» хуки явно не было длинными – на каждый пошло
всего лишь по 2,41 локтя сукна. К ним прилагались шапероны с
«валиками», на которые ушло 9 локтей буро-черного (очень близкого по
оттенку к черному) и серого сукна.
В начале 1435 г. цвет всех хуков
становится серым, но когда телохранители сопровождали герцога в Аррас,
они были уже в других хуках, снова черно-серых, с шитьем, положенных на
черную полотняную подкладку по бокам, а внизу подбой должен быть
тройной толщины. Об эмблемах уточняется, чтобы хуки были с вышитыми
«жезлами и были б там стрелы у означенных жезлов и подложены черным
полотном, окаймленные сукном полностью кругом, вырезанные железом и
лезвием». Эти же облачения, очевидно, были на лучниках, отправившихся
вместе с герцогом в армию под осажденный бургундцами Кале (1436). При
починке части этих хуков упоминаются их отделка – вышитые кресты (!),
стрелы и огнива, а также новая подкладка (вместо черного холста) –
белое сукно.
События 1435 г. также показали,
что число стрелков возрастает: на момент конференции в Аррасе им и их
капитану сшили 51 «хук». Увеличение количества лучников-телохранителей
до полусотни повлекло и расширение штата начальства – в 1439 г. к Жану
Пти присоединяются в качестве капитанов лучников Филипп (?) де Тернан и
Морле, бастард де Ранти; и в 1440 г. в гвардии 53 чел. А к 1447 г.
состояло в строю уже 57 лучников (четыре новобранца приняты в
предшествующем году) и три капитана. В 1449 г. изготовлено 84 «пальто»
для лучников и капитанов, но спустя всего несколько месяцев их число
резко сокращается до 60 чел., и эти же цифры имеют силу и в следующем
году.
Расписание окладов жалованья
придворных чинов за ноябрь 1450 г.: капитан (Морле де Ранти, жалованье
18 су) и 53 лучника-телохранителя (по 12 су жалованья и, судя по штатам
1450-х гг., два коня). Их имена: Пьер дю Буа, Пьер дю Асуа, Жакотен ле
Мершье, Гийом Барбе, Мартен Аге, Жан Кредо, Жерарден Аге, Никез де
Монши, Отелле де Зиневорд, Жаннен Кокерель, Жан дю Фур, Жаннен Агее,
Казен Карпантье, Жаннен Аге, Анакен Ретан, Жан Карнуа, Пьеррекен ле
Пармантье, Колен Бруе, Льевен де Линьи, Лорешон Реньо, Жан де Данн,
Арнуле де Моранг, Жан Барбе, Жан Бомми, Гийом Фромон, Югон де Флине,
Луи Камбен, Жакотен ле Пти, Жан Дидье, Акине де ла Рюэль, Канен Оливье,
Флорекен Папаге, Гавьо Деко, Гийом де ла Бар, Жако де Летар, Тассен де
Дик, Бертоле ле Брюэн, Реньо ле Муань, Анри Анок, Лерешон ле Бюф, Жан
Нёль, Жан Батон, Жан Трюпери, Клэ де Висплер, Жан Манфра, Жакотен
Браке, Мотен Барр, Жако Крессан, Майе Кормиель, Робине ле Друэн, Колен
ле Вассёр, Моттен Бурель, Тассен де Ньелле.
Война с Гентом послужила поводом
к увеличению герцогской гвардии – 200 лучников с четырьмя капитанами в
мае 1453 г. (и еще один, 205-й, нанят герцогом в июне того же года), и
300, с теми же четырьмя капитанами (планировался крестовый поход,
поэтому герцог даже увеличивал свою гвардию), в октябре 1455 г.
Морле де Ранти упоминается
Шателеном во время войны с Гентом в 1452 г. – в одном месте Морле
действует вместе с Жаном (см. ниже), в другом отмечается, что он и
Гийом ле Жён, сеньор де Конте, «вели лучников гвардии герцога». Но и
«мессир Жан, бастард де Ранти» тоже является капитаном лучников герцога
(и большинство их были вместе с ним в бою под Локереном, май 1452 г.),
как и в битве при Гавере в следующем году, и тогда под его началом
лучники Филиппа Доброго идут впереди герцогской баталии, разведывая
дорогу. В эпизоде 1452 г. лучники снимают стеганки и остаются в одних
пурпуэнах, чтобы легче было передвигаться.
Жан, бастард де Ранти, сеньор де
Клари, рыцарь, оруженосец герцогской конюшни, затем советник, камергер
и гофмейстер герцога, шателен Рюу (1430). В 1454 г. герцог подарил ему,
как «одному из капитанов означенных лучников», «пальто» и черный
шерстяной роб, одновременно выдав «пальто» и робы 10 и 11
соответственно подчиненным ему лучникам-телохранителям. Пошивка
обошлась в 7 су за «пальто»; на каждый роб ушло по 3 с четвертью локтя
материи, по 13 грошей за локоть (и еще по 5 локтей белой ткани на
подкладку роба), но капитанский роб был больше размерами – 4 локтя (по
22 гроша штука) и 6 локтей соответственно. 28 февраля 1454 г. Жан
принес свой обет на «Банкете фазана».
Похоже, однако, что в военное
время к герцогской охране отчасти привлекались и обычные армейские
лучники, что несколько объясняет резкое «разбухание» штата. С
наступлением мирных времен численность лучников вновь сократилась – до
71 чел. на начало 1457 г., и похоже продолжала уменьшаться – Карл
Смелый к 1469 г. располагал лишь 42 гвардейскими лучниками.
С 1436 г. наступил новый этап в
покрое одежд герцогских лучников – хук заменяют жакет (как и пурпуэн,
подогнанная по фигуре верхняя одежда) и «пальто» (свободная короткая
верхняя одежда, с короткими же рукавами). Но и жакет (из черного/бурого
и серого сукна) не продержался долго (1437-1438 гг.; разве что в 1452
г. жак, «пальто» и черный жакет на черной шерстяной подкладке выдали
каждому из семи новонабранных лучников).
На турнире в Брюсселе (1439)
впервые появляются все 50 лучников и три капитана в черных «пальто»
(106 локтей черного шерстяного сукна, подбой – 106 локтей черного
полотна и, чтобы подчеркнуть борта, 25 локтей белого сукна) с шитьем;
на украшение саладов выданы (как и в 1432, и в 1440 годах) 50 черных
страусиных перьев. В 1441 г. снова отмечается полотняная подкладка
«пальто». Эмблемы – из синего и серого, или красного и зеленого сукна,
в разные годы. 10,5 локтей черного атласа пошли на подбой воротника и
посадку рукавов «пальто» трех капитанов и 75 лучников (1449); и в 1452
г. черный атлас упоминается как материал для каймы «пальто». Символика
«пальто» 1453 г. (204) – вышитые огнива, языки пламени и жезлы, а также
(на что ушло 25 марок 4 унции белого серебра) блестки серебряные и (еще
4 унции серебра) позолоченные.
При изготовлении «пальто» (с
вышитыми огнивами, жезлами и языками пламени) в 1442 г. уточнялось, что
их надлежит «одевать и носить на их жаки» для предстоящего (1443)
похода бургундской армии на Люксембург. (Заняв в декабре 1443 г. город
Люксембург, Филипп Добрый издал указ, запрещающий всем наносить ущерб
местным жителям; и когда один из герцогских лучников-телохранителей, по
имени «малыш Эскосуа», «человек отважный, хорошо известный и весьма
приятный», напился и попытался конфисковать овес у Бернара, сеньора де
Бурсе (Монстреле называет его Пьером Бернаром), а повздорив с
владельцем, едва не прикончил того ударом секирой по голове, то герцог
велел повесить лучника в назидание прочим, невзирая на просьбы
«некоторых знатных сеньоров его двора» и даже самого мессира Бернара с
сыном.)
Оливье де ла Марш так описывает
встречу императора Фридриха III в Безансоне (ноябрь 1442 г.): «И
помнится мне, что [Филипп,] сеньор де Тернан, командовал в тот день
лучниками-телохранителями герцога; и он носил le palatre
[«пальто»]с вышивкой, что ему очень шло; ибо означенный де Тернан был
тогда в расцвете сил, доблестный рыцарь, величественный, смуглый лицом
и очень высокого роста, и оставался одним из превосходных рыцарей
своего времени, и ему очень шло командовать лучниками». На «Банкете
Фазана» в 1454 г. лучники, охранявшие пять входов в зал банкета,
появились (как и стоявшие рядом с ними дворяне, «чтобы опознавать
(входящих) людей», но у них робы – атласные) не в черных, а (впервые с
1437-1438 гг.) в 47 наполовину черных и наполовину серых робах
(подкладка белая, рукава плиссированы тоже белым сукном), «ибо это были
цвета означенного герцога». Но прибывшие вместе с герцогом в Нивернэ
позднее в том же году 10 лучников-телохранителей (и еще их мастер по
изготовлению тетивы на луки) снова были в черных робах. Их капитан Жан,
бастард де Ренти, тоже получил черный «пальто» (см. выше), а в
следующем году стрелки окончательно перешли на черный колер. С осени
1455 г. на новых «пальто» (подложенных холстом) капитанов и лучников
появился бургундский белый крест Св. Андрея (возможно, по опыту
предыдущей войны, для лучшего отличия своих от чужих).
Только в 1450 г. «пальто»
попытались отчасти дополнить черные «журнадами» (верхняя одежда, с
короткими откидными рукавами, скроенная просторнее – на «пальто» шли 2
локтя сукна, а на «журнаду» – 2,5) с клиньями, черной камчатной каймой,
с шитьем и герцогской эмблемой. Их выдали 25 лучникам и двум их
капитанам – Жану Люксембургскому (ум.1466), бастарду де Сен-Поль
(узаконен в 1436 г.), сеньору де Обордуэну, и Морле де Ранти. «Журнады»
надевали поверх «пальто». Вдобавок, в том же году 60 лучникам и их
капитана выдали «пальто», так что «журнады», вероятно, появились по
случаю некого празднества/торжества.
Наконец, реляция о вступлении
герцога в Гент (апрель 1458 г.) лишний раз напоминает о том, что
лучники были вооружены и древковым оружием: «Подле означенного
монсеньора были пятьдесят его лучников-телохранителей пешком, одетые в
свои хуки [имеются в виду «пальто»], и у каждого в руке глефа (vouge)…».
Ну и в заключение забавный эпизод, связанный с лучниками герцога, который донесли до нас Жорж Шателен и Жак дю Клерк.
У Филиппа Доброго (и его сына)
было обыкновение, злоупотребляя герцогской властью, женить своих
лучников, принадлежавших большей частью к аристократии самого низшего
ранга, или других своих слуг на богатых вдовах или дочерях купцов,
буржуа или чиновников в городах. Родители старались выдать своих
дочерей замуж как можно раньше, дабы избежать подобного сватовства;
одна женщина, овдовев, вышла замуж уже через два дня после похорон
своего мужа. И вот как-то герцог наталкивается на упорное сопротивление
богатого простолюдина, лилльского пивовара, который не хочет
согласиться на подобный брак (с Колине де ла Тьелуа, прозванным Колине
из Арраса, дворяином и, с 10 ноября 1449 г., лучником герцога) своей
единственной (и красивой) дочери-наследницы. Герцог велит окружить
девушку строжайшей охраной. Оскорбленный отец со всем, что у него было,
направляется в Турне, дабы, находясь вне досягаемости герцогской
власти, без помех обратиться со своим делом в Парижский парламент. Это
не приносит ему ничего, кроме трудов и забот; отец заболевает от горя.
Герцог же, впав в ярость, бросает важные государственные дела, которые
удерживали его в Голландии, и, пренебрегая святостью Страстной недели,
предпринимает опасное путешествие по морю из Роттердама в Слейс, дабы
удовлетворить свою прихоть.
Завершение же этой истории,
которая, по замечанию Й. Хейзинги, в высшей степени показательна для
импульсивного характера Филиппа Доброго, таково: герцог, выйдя из
часовни, возвращает матери, бросившейся к его ногам, ее дочь, однако
прощение свое дает лишь с насмешками и оскорблениями. Шателен, при том,
что при случае он отнюдь не опасается порицать своего господина, здесь
со всей искренностью стоит полностью на стороне «столь высокого и столь
благородного государя». Для оскорбленного отца у него не находится иных
слов, кроме как «грубый и взбунтовавшийся мужик», «этот мятежный
пивовар-деревенщина... и к тому же еще презренный мужик».
